Камрад
|
Глава 6. Безкомпромиссный вояж в институт социальных развлечений
В бытность свою начинающим богом, в те времена, когда до круглых цифр в паспорте было так же далеко, как
путь от Хлормарена до Ротерана, а коэффициент разрешимости проблем был в районе тридцатника, я изъявил волю
в первый раз съездить в Суран. Я устал махать руками, летать как самолет и наблюдать сверху мутнообразный
пейзаж, поэтому решил расслабиться; пришел к Сельвии Сарелот, что из Балморы, управляющий страйдером,
и сказал.
- Сельвия, - сказал я. – У меня к тебе вопрос личного характера. А ты…
- Для вас мы организуем специальный тур за ту же цену, - перебил меня управляющий. – Альд’рун – четырнадцать,
Суран – шестнадцать рублей.
- Прервешь флюиды господни, отрок, - произнес я, – может с подиума сдуть, понял? Вопрос такой, но только
без обид. Ты на самом деле, черт возьми, кто? Мужик или нет?
Сельвия Сарелот моргнул.
- Суран – семнадцать рублей, - сказал он и отступил на шаг.
- Ну вот, блин. Послушай, я за справедливость. Меня интересует виновный, а не твой врожденный комплекс
неполноценности.
- Я мужик, - сказал Сельвия, с опаской оглядываясь.
- Что ж у тебя имя бабское?
- Не знаю.
- У тебя родители есть?
- Не знаю.
- А прошлое какое-нибудь?
- Не знаю.
- Что ж ты знаешь, друг мой?
- Суран – семнадцать рублей, - сказал Сельвия.
«Джеймс, - произнес Эл. - Ты вроде хотел отдохнуть».
«Ладно».
Я подарил Сельвии за мужественность тысячу, он меня за двенадцать забросил в Суран. Итого его наличность
составила тысяча двенадцать рублей. Появившись в Суране, я оказался лицом к лицу с другим караванщиком,
женщиной по имени Фолси Тендас.
- Куда вы хотите отправиться? – спросила она заинтересованно.
- А? – я посмотрел ей в глаза. – Я только что приехал, дорогая. Есть тут центр досуга?
Фолси пожала плечами.
- Варианта два. Суранский трактир или Дом земных наслаждений.
- Звучит неплохо, - сказал я. – Подождешь меня здесь, если что? Три счетчика плачу.
- Я и так здесь, - ответила Фолси Тендас, поправляя грязную белесую прическу цвета грязной белесой прически.
- Дил, - кивнул я.
Суран cо страйдерских мостков выглядел городком у реки, утопающим в собственных домах и огромных деревьях
с плоскими ветками. Сквозь пелену редких облаков тускло светило солнце, водичка поблескивала отражением гор,
невдалеке от окружающей город стены пасся мирный гуар. Или не мирный. Или не пасся. Приближаться я не стал.
Стоял спокойный неяркий ровный дымносиневатый день, одиннадцатый день месяца огня, двадцать седьмой местный
день моего пребывания в стране, третий реальный день без жены, работы и настоящего пива.
Я прыгнул на первую попавшуюся крышу и оказался прав. Это и был Дом земных наслаждений.
«Веди себя прилично», - сказал Эл, когда я забросил свое нелегкое тело сквозь дверь второго этажа.
«Упаси боже совершить мне грех», - пошутил я в ответ.
Тирнур Тирано, вот кто мне внутри встретился первый. Полузакрывая красноглаза и ехидно усмехаясь, он открыл
рот.
- Где этот раб?
Я покачал головой.
- Почему, - спросил я терпеливо, - вы не можете дождаться пока я чего-нибудь не скажу, а? Почему вы, данмеры,
такой негостеприимный народ, а? Отчего вам, данмерам, не сидится, нет - не стоится, на месте? Отчего ваше
перманентное ханжество вызывает у меня чувство раздражения, сходное с ощущением эбонитовой занозы в заднице?
Тирнур, вы разве не учились в школе?
Тын-н-нц…
«Красноречивая вежливость – достоинство королей», - сказал Эл.
«Господа бога, - поправил я. – Слово – это великая вещь. Убедительно перерезать глотку тоже дорогого стоит».
«Ух ты. Кто это сказал?»
«Гласс, из богов параллельного мира. Ты его должен знать по прошлой жизни».
«Да, вспомнил».
Тирнур Тирано появился в кадре.
- Знаете, что я вам скажу? – он, видимо, страдал то ли от недостатка общения,
то ли от кусков ваты в ушах. – Только между нами. Я всегда отдыхаю здесь между паломничествами.
- Что ты говоришь, Тирни? Как это мило. И чем ты тут занимаешься, на втором этаже, в одиночку? Поигрываешь
своим джоном? Чистишь огурец, так сказать? Какую руку тренируешь? Правую? Или ты левша? Ладно, не напрягайся,
скоро увидимся.
Хозяйка кабака, по имени Хельвиан Дезель, была хороша собой и без верхней одежды, что решительно меня
не расстроило. По слухам, она торговала сахаром, старалась держать это в секрете, но секреты тут у них,
знаете ли, как рекламный плакат на центральной площади. Торговля шла не очень, всегда не хватало наличных,
поэтому она решила попридержать у себя кроме секретов еще и трех полуголых остробедрых девиц, смахивающих
на женщин легкого поведения, в каких-то жутких темно-зеленых купальных костюмах. Или наоборот.
- Хельви, - позвал я ее, спускаясь вниз. – Я привстану вон там. Четыре флина, две суджаммы и шейн, для начала.
И выключи музыку. Эти баллады режут мой абсолютный слух на подпрограммы. Есть у тебя Элвис Пресли или,
на крайняк, Серега Чиграков?
- Мы не продаем напитки, - ответила она. – Только сахар. За музыку отвечают боги.
- На кой мне твой чертов сахар? Он на меня не действует. Но тебе повезло. Все свое, как говорится,
ношу с собой.
И я выложил на стойку восемь пузырьков флина, двадцать семь бутылок шейна, тридцать суджаммы, десять скумы
и с пяток жучиного мускуса - запивать. Налькирия Вай Хэвэн, что из Балморы, очень меня любила. Сто процентов.
Перед круизом в Суран я, по обыкновению, побывал у нее. И вот – практика показывает, не зря.
- Что там насчет музыки, Хельви? – спросил я и замахнул первый бутылек шейна.
- За музыку отвечают боги, - повторила она.
- Эх, а у тебя шикарные бедра.
- Спасибо, - она улыбнулась. – Я рада вас видеть.
Тын-н-нц…
«Эл, - произнес я внутрь. – Свяжись-ка с Бетти, смени пластинку».
«Я сам это сделаю, - ответил он довольно. – Сейчас посмотрим, что есть».
«Посмотри, посмотри».
Я оглядел присутствующих. Рядом с Хельвиан Дезель стоял хаджит, рабыня по имени Хиньярси. Правая рука ее
была заточена в поблескивающий наручник. «Та-ак», - подумал я. Далее, около стойки расположился некто
по имени Дарик Биэлль, своей недовольной мордой выказывая омерзение всем окружающим. «Та-ак», - подумал я
еще раз и повернулся лицом в зал, облокотившись левой рукой на стойку, другой сжимая бутылку. Сидеть я так
и не научился.
По правую сторону от меня прогуливался блондинорд по имени Снорри, изредка бросая в мою сторону презрительные
взгляды. «Ну-ну», - подумал я. По левую сторону стоял темнорыжеволосый данмер, по имени Мувис Моран, сверкая
тусклокрасным глазками. «Зыркаешь, значит», - подумал я. Одет он был бедно, что выдавало в нем приверженца
аболиционистов. Кто сии, я до сих пор не имел никакого внятного понятия. Может быть, это местные подпольные
революционеры, размышлял я, может быть, они…
«Нашел, - произнес Эл. – Выбирай. Корн, Дефтонс…»
«Стоп. Полегче».
«Ясно. Депешмод, Мэссиваттак…»
«А наши?»
«Агата Кристи, Пилот, Чиж...»
«Вот! Давай Серегу».
«Окей».
Я улыбнулся, попивая шейн и чувствуя необъяснимую легкость необъяснимых сил, наполняющих мои и без того
не хилые мышцы, ощущая бесконечность своего превосходства. И, конечно, совершенно не замечал, как алкоголь
локально выбивал из интеллекта участки памяти.
- Сто километров могу пробежать! – закричал я всем в зале, включая танцовщиц.
Все в зале, включая танцовщиц, не обратили внимания на мое яропылающее восклицание. Я глупо заулыбался и
брякнул пустым флакончиком о стойку, схватил бутылку скумы и в один глоток отправил ее содержимое внутрь.
«Поостерегись», - произнес Эл.
- Пятьсот километров! – заорал я. – Где музыка, мой брат, мой всеведущий друг! Где пьянящая музыка
настоящих богов! Элли! Давай реальную музыку, музыку моего светлого прошлого, дней, когда я так часто
возрождался из пепла спиртных туманов! Да здравствует пропаганда трезвого образа жизни! Элли! Давай Серегу
в массы этого долбаного государства!
И Серега пропел: «Я живу в самой лучше стране, мне каждый третий – враг».
- Да! – возгласил я уже тише и выпил, и выпил я не один раз.
Прошел местный час или две минуты или в чем они тут меряют время. Многое не изменилось. Снорри прогуливался,
Мувис Моран краснопосверкивал, хозяйка кабака Хельвиан Дезель безучастно осматривала свои руки. Танцовщицы
танцевали, Хиньярси до сих пор никто не освободил.
Я обнимал Дарика Биэлля за плечи и, брызгая слюной ему в лицо, шептал:
- Дарик, дружище, ты на кого работаешь? Я не прошу тебя говорить правду, я приказываю тебе. Ты меня слышишь,
алкоголик непропатченый? Или ты так и будешь вечно отсвечивать туполобым лицом своим красносвет данного
кабака? Отвечай, дружище!
Тын-н-нц…
- Тупые рабы, - произнес Дарик Биэлль тупо, не стараясь освободиться.
- Что? А? Гкм-м-хрм, простите. Чего? Какие рабы, Дарик?
Тут его прорвало как в будущем прорвет Толера Сариони на пресс-конференции в Вивеке по поводу
исчезновения гномов.
- Как я их всех ненавижу! Ищу одного негодяя, Хэйдж-Айя, уже несколько месяцев. Ты понимаешь меня? Конечно,
ты понимаешь. Я даже проводником обзавелся, Прячущийся Глаз зовут, во как. И все бестолку. Водит меня
по окрестностям уже пару недель. Недешево мне это обходится. Слушай, а ты не найдешь мне его?
- Дарик, - прохрипел я сквозь пары шейна. – На кой черт тебе нужен этот ублюдок! Забей!
- Найдешь или нет?
- Да иди ты вглубь. Я сюда отдыхать приехал, а не работать на таких как ты.
- А, ну ладно, - Дарик заметно испугался; оно конечно - я сжимал его шею. – Действительно, зачем напрягаться
и кого-то искать. Я даже не думаю, что он в бегах: это, по-ученому, просто аллюзия мурыжа.
- Чего? – я натурально оторопел и покачнулся, но не от вина. – Как ты сказал? Ты кто у нас, местный кандидат
наук. Ты разве не в курсе, что Джеймс не любит кандидатов?
- Хорошо, хорошо. Я лучше закажу выпивку. Человек!
- У нее только сахар, - сказал я и отпустил Дарика. – Ты же не кушаешь сахар, правда?
Серега пропел: «Восстает из пепла выпимший народ…»
- Да, - сказал я и внимательно посмотрел на Дарика.
«Не надо», - произнес Эл.
«Надо», - сказал я и взмахнул руками, сотворяя дорогущий закл на остатки маны.
Я с трудом отвел Дарика Биэлля наверх, на второй этаж, к праворукому Тирнуру Турано, одиноко стоящему в углу.
Я сказал им: «Любите друг друга, остальное сделает техника» и, беснуясь как застрявший меж камней огненный
атронах, вернулся в зал.
- Хельви, - произнес я по возможности нежно и содрогнулся. – Ты чего Хиньярси не отпускаешь?
- Она моя жена, - ответила она и почесала живот.
Я засмотрелся на ее руки, и кое-что вспомнил. Девчонки!
Серега пропел: «Так нет, найдем же, блин, куда ввести войска…»
- Да, - произнес я, разбежался и вломился на сцену, отбросив в сторону вставшего на пути Снорри и сжимая
в скользких руках бутылку жучиного мускуса и скумы.
- Врежем! – заорал я девчонкам.
- Иди дальше, - ответила мне плоскогрудая Руна.
Я выпил. Посмотрел на нее сбоку, выпил еще раз.
- Ладно, - сказал я, утирая губы. – Я пойду, но когда я вернусь, а я вернусь, и, вернувшись…
«Эй-эй, - сказал Эл. – Не тот сорт».
Тогда я прыгнул с подиума Руны на соседний подиум, к черномастной девушке по имени Каминда. По пути я
высосал остатки скумы. После прыжка у меня подкосились ноги, и вот, в таком экзистенциальном реверансе
я рухнул лицом в грудь Каминде.
- Слышь, Каминда, - зашептал я, пуская слюни. – Я милый парень, с сильной волей («Ложь, гнусная ложь», -
сказал Эл) и большим мечом (тут я, конечно, ухмыльнулся). А не возжелаешь ли ты слезть со этого дурацкого
постамента и испытать на себе (я опять ухмыльнулся) крепость духа воина, побывавшего в таких переделаках,
в каких не бывали даже норды (я скосил убийственный взгляд на стоявшего неподалеку Снорри), а?
Не возжелаешь?
Серега пропел: «Взъерошивая хаер, поредевший навсегда от седых волос…»
- О да, - прошептал я в экстазе и распустил руки.
- Если вы чего-то хотите, самое время спросить, – ответила Каминда, перестав крутить тело, но как бы
не замечая телодвижения мои.
- Я уже спросил, - сказал я, успокоил руки и выдал ей авансом тысячу рублей.
Тын-н-нц…
- Делиться хорошо, Джеймс, - ответила она и запрятала деньги в какое-то другое измерение.
- Я о том же, Ками, - сказал я ласково и потрепал ее за бедро. – Летс гоу.
Эл поспешно сказал: «Джеймс, тебя кидают, кидают, кидают». Но куда там!
- Каминда-а, - звал я, не тронутый никакими чувствами, но все равно звал. – Ками-инда-а.
Но она завертела бедрами, будто я исчез из ее жизни как вызванный на секунду кинжал. Я поджал губы, подумал
«ла-адно-с-с», развернулся и собрался прыгнуть к последней даме моего сердца, бретонке по имени Марелле.
Но не успел.
Эти двое ублюдков, Снорри и Мувис Моран, оказались из охраны. Они схватили меня за руки и, угрожая
перочинными ножами, вышвырнули меня вон, на улицу.
Серега напоследок пропел: «Посиделки с друзьями, мимолетный роман, не выбрасывай, мама, мой чемодан…»,
после чего Эл выключил его.
- О, да… - произнес я сквозь хрип из груди.
- Тебе что, заняться больше нечем? – сказал Мувис Моран.
- Ты проиграл, - добавил Снорри. – Катись.
Неловкий и без извилины в мозгах, я рухнул на мостовую. Скума, черт. Силы немерено, а на ногах стоять
не могу. Знать бы, что означают эти вопросы в графе «полезные свойства».
- Я найду тебя, - забормотал я. – Я найду тебя, я тебя найду-у.
- Мы что с тобой, в прятки играем? – вопросил Мувис Моран и они исчезли за дверью.
Я полежал чуток.
Еще полежал.
Прошел час или две минуты или в чем они тут меряют время.
«Вставай, - сказал Эл. – И поехали обратно, в Балмору. Там хоть маги свои ребята».
И тут я вспомнил, что я ж, блин, бог. Я вспомнил, что кроме скверного пойла, блин, у меня в карманах
есть кое-что еще, а именно – девяносто пузырьков восстановления всего на свете.
«Не-ет, - произнес я. – У меня вдруг появилось дело. Кодовое название – Мементо мори».
«Не надо».
«Надо».
Я поднялся, увидел табличку над дверью: «Вход только членам или не членам клуба».
- Ладно, - сказал я вслух. – Ду ит.
И я вернулся, совершая попытку номер два. Я снова проник в Дом земных наслаждений через второй этаж,
сказал двум влюбленным «Ждите» и спустился вниз.
- Привет, подонки, - сказал я весело всем присутствующим.
Никто меня как бы и не заметил. Будто меня здесь и не было часом или двумя минутами ранее. Может, меня
и не было, но осадок-то остался.
И явилось мне отмщение, возмездие бога.
Я их вывел на улицу, построил на центральной площади в ряд. Всех. Для этого я порядочно помахал руками,
истратив около двадцати пузырьков общей стоимостью в районе трех с половиной тысяч рублей. Я выстроил их
в ряд, друг за другом: Хельвиан Дезель, ее жену Хиньярси, Тирнура Тирано и Дарика Биэлля, Снорри и
Мувиса Морана, а также трех танцовщиц – Каминду, Руну и Марелле.
- Ваше последнее слово, - произнес я и вызвал даэдрическую пи… шапку, в общем, вызвал. Для красоты.
Все молчали, недоуменно оглядываясь по сторонам. Снорри пытался сбежать, но передумал. Мувис Моран моргал,
не вникая в суть. Женщины притихли.
- Рест ин хел, - сказал я и взобрался на верхушку лестницы.
Издалека они казались новобранцами. Или нет.
- Эл, - произнес я громко и вслух. – Бетти на ковер и реквием Моцарта, Лакримозу де Илли.
- Угу, - буркнул он.
- Я здесь, - произнесла Бетти.
Пошел дождь.
- Глазей, милая, - сказал я Бетти, взмыл между струй и с четвертой попытки вызвал красношарик, сделанный
на заказ у Эстирдалин, что из Балморы.
И пустил его погулять.
- Да-а, - произнес я по-злодейски. – Сгореть живьем, это вам не шутка!
- Говорят, утонуть еще хуже, - тихо промолвила Бетти.
- Знаешь-ка что, - сказал я, - по мне, так уж лучше три раза утонуть, чем один раз сгореть заживо. Да какое
там – три, все шесть. Опусти палец в воду. Что ты почувствуешь? Почти ничего. Но попробуй сунуть тот же
палец в огонь! Ага! Так-то.
«Кхм, - заворочался внутри меня Эл. – А это из какой книги?»
«Не скажу».
Они умирали долго и гордо. Тихая музыка звучала, страдая по остаткам былой жизни. Я летал над ними, махая
руками, вызывая квазисолнечный свет, освещая им центральную площадь, смеясь над охранником – он тоскливо
бегал вокруг горящих тел. Когда я устал летать, все были мертвы. Их тела так никто и не убрал.
Я уселся на верхушке самой высокой башни в Суране, стряхнул с рукавов несуществующие капли и сказал:
- Ну, милая моя, что скажешь?
- Странно как-то…
- Чего странного? Обычное дело. А чем еще здесь заниматься? Чистить огурцы?
- Ты только что убил девять человек.
- Восемь человек и одну кошку, - уточнил я. – Люблю пунктуальность.
- Да… Но штраф тебе никто не засчитал. По идее, ты должен быть в розыске на сумму порядка двенадцати тысяч.
- По идее? Милая, все твои идеи в корне зарублены еще на стадии прописки сценария. Может, здесь, в Суране,
демократия. Или это не входит в рамки установленной тобой парадигмы отношений в этой местности?
«О Господи», - сказал Эл.
«Да, это я», - ответил я, разукрашивая свое лицо любезной улыбкой.
- Что ж, - произнесла Бетти. – Когда-нибудь ты за это заплатишь.
- Чем?! – я откровенно засмеялся. – Односторонними рублями?!
- Нет, милый мой, ты настолько привыкнешь, что отдашь настоящие деньги за любой аддон.
Ах ты, язва.
- Там, откуда я родом, да будет тебе известно….
Но она уже отключилась. Я прослушал душещипательную репризу с голосами из ада, половил ртом холодоструйки.
Но ни редкий дождь, ни замогильносладкая музыка, ни оппозиционное отношение Бетти к решению демографической
проблемы не смогли уничтожить мою божественную улыбку.
- Как там Сельвия Сарелот сказал, - произнес Эл. – Для вас мы организуем специальный тур за ту же цену.
Ну-ну. Сколько ты потратил?
- В районе десятки, в общем-то. Да плевать. Что еще здесь делать с деньгами?
- Могу подсказать.
- Давай.
- Благотворительная миссия в Вивек. Богач, декадентствующий филантроп, владелец лучшего оружейного музея
в стране, Джеймс Бонд, милашка, славный парень, плейбой, любимец женщин, покоритель красных вершин. Вивек –
большой город. Каждому по двадцать тысяч и…
- Вне всяких сомнений, - перебил я, - это грандиозно. Где тут подвох?
- Его нет.
- Должен быть, - я задумался и вдруг, осененный невероятной мыслью, подскочил, вызвал длинный нож и начал
размахивать им над головой. – И он есть! Лучший в мире подвох, король подвоха! Да!
- Что же это? – мне показалось, что голос дрогнул и Эл вроде нахмурился.
Чуть наклонившись, подставляя щеку дождю, я пощекотал ножом пятку правой ноги. Помолчал. И, как только я
ощутил, что Эл теряет терпение, то проникся ядом злых помыслов и под окончательные аккорды реквиема сказал.
- Воистину, - сказал я, - счастливы будут они, когда падут от руки моей, ибо подобному мне не будет уже никогда.
Изменено: Alexander Fluke, 13-08-2003 в 17:27
|